На краю ойкумены

Вкушая свои рамен, суши, сашими, татаки и так далее, я вспоминал другую троицу призраков, в чем-то параллельную миллеровской, но еще более трагическую — и непосредственно связанную с Холмом Примул. Гении места... В пятистах футах от этого ресторанчика жил в начале 1960-х Тед Хьюз с женой — нервной высокой блондинкой Сильвией Плат, здесь же развернулся его роман с эффектной брюнеткой, скиталицей-еврейкой Асей Гутман-Вевилл, попавшей в Лондон по пути Берлин — Тель-Авив — Ванкувер. Все это кончилось гораздо хуже, чем у Миллера. Мне случалось переводить обнаженно-автобиографические стихи Хьюза — «Рисование», «Опус 131», «Твой Париж», «Шибболет», и это тоже было вроде прыжка во времени, вроде нежеланного подглядывания за чужой незаживающей трагедией.

( Collapse )

This entry was originally posted at https://raf-sh.dreamwidth.org/1499176.html.

Выставка: Анри Руссо и другие примитивисты в Музее Майоля, Париж. 12.01.2020.

В основном те, кого опекала и продвигала Дина Верни – долголетняя подруга и главная модель Аристида Майоля.

Пока вкратце.







( Collapse )

ТЕ ВРЕМЕНА

Ему было семь лет.
И мне - семь лет.
У меня был туберкулез,
А у бедняги нет.

В столовой для истощенных детей
Мне давали обед.
У меня был туберкулез,
А у бедняги нет.

Я выносила в платке носовом
Одну из двух котлет.
У меня был туберкулез,
А у бедняги нет.

Он брал мою жертву в рот,
Делал один глоток
И отмывал в церковном ручье
Мой носовой платок.

Однажды я спросила его,
Когда мы были вдвоем:
- Не лучше ли съесть котлету в шесть,
А не в один прием?

И он ответил: - Конечно, нет!
Если в пять или в шесть,
Во рту остается говяжий дух -
Сильнее хочется есть.

Гвоздями прибила война к моему
Его здоровый скелет.
У меня был туберкулез,
А у бедняги нет.

Мы выжили оба, вгрызаясь в один
Талон на один обед.
И два скелетика втерлись в рай,
Имея один билет!

1965

This entry was originally posted at http://raf-sh.dreamwidth.org/1144921.html.

Из А. Э. Хаусмана

Шропширский парень

- XXXI -


Кряж В́енлок у стихий во власти,
   Качает Р́екин дерева;
Шторма подлесок рвут на части,
   И в Северн сыплется листва.

Так содрогались склон и рощи,
   Когда здесь правил Урикон,
И ветру стало той же мощи —
   Пускай другие кроны он

Терзал, и римлянин печально
   Взирал на бурные холмы;
Той кровью живы англичане —
   Всё те же думы делим мы.

И вот трепещешь, зыбким стеблем
   Ненастьям жизни предстоя;
Как древо, человек колеблем —
   И древний римлянин, и я.

Шторма подлесок рвут на части,
   Но скоро стихнет на скал́ах;
Сын Рима, и его напасти,
   И Урикон — всё нынче прах.


(11.06.2009)

( Collapse )

Татьяне Щербина


Цикуты просили, просили цикуты - и вот вам цикута.
Хотели вы зрелищ, петард и фисташек, воды, лимонада -
цикуту разносят, и, значит, зонтичное в моде покуда,
паслено-миндальное, лавр, олеандр, а другого не надо.

Настаивать на белладонне, самшите, дурмане, шалфее,
в воронке зеленой поймать благосклонность вороньего глаза,
присесть у огня, не спеша разбирая дневные трофеи,
Диана ли, Флора - но с ними опасна любая проказа.

Грибами и ягодами крепят славу подножного корма,
еще один вдох навсегда у окольных лесов уворован.
Цикуты, цикуты, как яда нужна ежедневная норма!
Анчар надо мною, и преданный раб будет разочарован.

Просили цитаты, цитаты просили - и вот вам цитата,
и вот вам три пальмы, прохладный источник. В сторонке - для стада.
В зрачке у пустыни, которой скитаться порой темновато,
те двое сказали: мы воду нашли, и награды не надо.



14.12.2007