В медных котлах, где возгоняются ароматы
Шиповника и лаванды, жасмина, дрока,
Чудеса совершаются с февраля или марта.
Прихорашивание порока — такая морока.
Мимо Грасса опять прокатывается война,
Временный житель, может быть — небожитель,
Размышляет: ничего не надо поднимать со дна,
Разберется, коли руки дойдут, Вседержитель.
Житель задумал составить энциклопедию желаний,
Запаха яблок, сельди, сирени, водорослей, шинели.
На балконе нашего моря, зарею ранней
Убеждается он, что небеса потускнели.
Облачко умчалось на запад, за океан,
Там ему крепчать, сыпать дождем и пеплом.
Разрастется экран, вконец перессорится клан,
Пьесы движутся по знакомым петлям.
Император здесь шел за повторной славой,
Сорванец за оградой девиц срывал поцелуи,
Мастеровые наверняка кичились своей отравой,
Ссорились, Вседержителя поминали всуе.
Над пределом Атласа кружит боевой аппарат.
Пожилой генерал спасает нацию от депрессии.
Временный житель, высших наград лауреат,
Размышляет в провинции о таинственнейшем процессе
Возгонки взгляда, легкой линии плеча, аромата травы —
В спотыкания сердца, озноб, перебои дыхания,
В отчаяние, овладевающее той областью головы,
Что отвечает за усвоение знания.
Выйти в лавку — тяжеловатый запах разноцветного мыла
Преследует в переулке и вниз по склону.
Было, бормочет идущий, было, было, было,
Всё начиналось со стона, движется к стону.
Лодка скользила в протоке, книжка отброшена на скамью,
Родинка темнела у выреза сарафана.
Проводник разносил чай. И шинель твою
Кто-то прижимал к лицу во всю ширину экрана.
03.09.2009